«Душе­раз­ди­ра­ю­ще видеть, как мое­го сына судят не за прав­ду, а за исто­рию, создан­ную из лжи. Стать сви­де­те­лем пуб­лич­но­го лин­че­ва­ния мое­го сына до того, как у него появит­ся воз­мож­ность дока­зать свою неви­нов­ность, — это боль, слиш­ком невы­но­си­мая, что­бы ее мож­но было выра­зить словами. 

Я здесь не для того, что­бы изоб­ра­жать сво­е­го сына иде­аль­ным, пото­му что он не иде­а­лен. Он совер­шал ошиб­ки в про­шлом, как и все мы. Мой сын, воз­мож­но, не был пол­но­стью честен в неко­то­рых вещах, напри­мер, отри­цая, что когда-либо про­яв­лял агрес­сию по отно­ше­нию к быв­шей девуш­ке, хотя видео­на­блю­де­ние в оте­ле пока­зы­ва­ло обрат­ное. Ино­гда прав­да и ложь настоль­ко тес­но пере­пле­та­ют­ся, что ста­но­вит­ся страш­но при­знать хотя бы одну часть исто­рии, осо­бен­но когда эта прав­да выхо­дит за рам­ки нор­мы или слиш­ком слож­на, что­бы в нее пове­рить»,— заяви­ла Дже­нис Смоллс в под­держ­ку сына.